Сериал Блуждающие огоньки

Вновь погрузившись в просмотр советской интерпретации сказок Ганса Христиана Андерсена, меня одолела волна теплой, почти болезненной ностальгии по ушедшему безмятежному периоду детства. Повторный просмотр, уже в зрелом возрасте, открыл для меня новые грани восприятия, позволив глубже проникнуться тонкостью и загадочностью картины. Несмотря на то, что образ сказочника, воплощенный на экране, был, безусловно, достопочтенным и удачным, в произведении ощущался определенный дефицит искренности, той самой души, которую так живо ощущаешь, погружаясь в атмосферу оригинальных книг Андерсена. Аналогичная участь постигла и остальных персонажей, которые, к сожалению, казались предельно невыразительными, лишенными индивидуальности и эмоциональной глубины. Повествование, в свою очередь, сплетено из экранизаций нескольких наиболее известных произведений автора: «Девочка, наступившая на хлеб», «Тень», «Новое платье короля» и «Золотой мальчик». Сюжетная канва, сложенная столь деликатно, будто бы предназначалась для того, чтобы автор сказок, сам Андерсен, осознал утрату своего волшебства – его сказки ушли в небытие. Вместе с соседским мальчишкой, полным невинности и любопытства, он вступил в гонке за поиском этой утраченной сказки. Не успев далеко продвинуться, юный искатель был отозван назад, в объятия матери, а сам автор, не прекращая свои поиски, оказался втянутым в череду невероятных, почти мистических приключений, наполненных новыми откровениями и встречами, прерывающими привычный ход времени. Многосерийный фильм обрел оттенок глубокой печали, который, казалось, подчёркнут осенней палитрой, сотканной из приглушенных, пастельных тонов. Некоторые отдельные сцены, особенно в своей своей мрачности, приобретали эффект, похлеще традиционных фильмов ужасов, вызывая чувство тревоги и беспокойства. Таким образом, в целом, картину сложно отнести к детским развлечениям, и она, скорее всего, останется совершенно неинтересной для юных зрителей, особенно учитывая её дату создания – 1979 год. Тем не менее, произведение не лишено философского подтекста, который, вероятнее всего, будет абсолютно непонятен маленьким детям, особенно в сочетании с характерной для фильма тусклостью и пессимистичной атмосферой, усиленной соответствующей цветовой гаммой. Хотя я и не помню, каким именно сериал казался мне в годы моего детства, сейчас в нём ощущается полное отсутствие чего-либо особенного, как будто его существование было лишено какой-либо значимости.

Основа задумки, без сомнения, обладала значительным потенциалом, и, несомненно, произведения Ганса Христиана Андерсена, с их лаконичным, но глубоко прочувствованным изображением жизненного хода – со всеми его великолепными и, одновременно, тревожными аспектами – являлись бесспорным свидетельством о наглядной демонстрации всего многообразия земных будней. Однако, насколько же досаждающе и, надо признать, совершенно бессистемно, было реализовано это художественное видение на экране. Сценическая реализация, словно грубая, спонтанная постановка для спортивного зала, оборудованного, мягко говоря, весьма непрофессионально – в ней царила атмосфера беспросветной меланхолии, все герои испытывали нестерпимую несчастье, актеры, похоже, были словно запутаны в неразберихе, невольно сталкивались друг с другом, теряли реквизит, исчезая из повествовательной плоскости. На них были надеты вызывающе нелепые костюмы, второстепенные сюжетные линии нарочито растягивались, а ключевые сюжетные моменты, напротив, были урезаны и искажены, превращены в нечто бесформенное и неубедительное. В попытках придать зрелищу хоть какое-то художественное очарование, в картине злополучно были вставлены нелепые песнопения – ни текст, ни музыка не обладали никаким эстетическим достоинством, и, к сожалению, лишь усугубляли общее впечатление. Редко, и, надо сказать, крайне редко, в уста персонажей проскальзывали умные реплики, остроумные диалоги, однако эти проблески разума моментально тонули в общем хаосе, в гротескной, непоследовательной картине происходящего. Оставшееся после просмотра – это, безусловно, крайне пессимистичное послевкусие, словно намеренно авторы этого, пожалуй, самого выдающегося антишедевра, предпринимали все усилия, чтобы заглушить, уничтожить первоначальную красоту и глубину произведений великого датского писателя, нанесся на веки незабываемым отпечатком в памяти.