Сериал Утомленные солнцем 2: Предстояние/Цитадель

В тот исторический день премьеры «Утомленных солнцем 2: Предстояние» я ощутил нечто совершенно неординарное – словно перенесся в сердце кинематографической эпохи, где Кино, с его величием и неповторимым колоссом, являлось не просто фильмом, а явлением. Мое желание немедленно запечатлеть свои впечатления в форме рецензии, как исконный импульс, вскоре уступило место туманной неопределенности, а затем и вовсе исчезло, словно растворившись в воздухе. Спорные и весьма резкие выпады в адрес режиссера Михалкова, вспыхнувшие в феврале, на удивление, оказали на меня своеобразное воздействие – словно вызов, заставив ощутить острое, даже иррациональное неприятие. Я погрузился в состояние неистовой ярости, неспособный рационализировать эту неясную, но доминирующую в сознании ненависть к Михалкову. Именно это безудержное негодование и толкнуло меня к написанию злобной, язвительной рецензии, к которой я тогда испытывал нескрываемое удовлетворение, убежденный в своей безоговорочной гражданской позиции. Лишь после тщательного, вдумчивого переосмысления всей трилогии, осознал, что мои первоначальные слова и мысли были не только несопоставимы с реальностью ощущений, но и грубо противоречили им. Я воспринимал этот фильм не только через призму зрения, но и с глубочайшей, почти физической вовлеченностью – ощущал все то, что Михалков стремился донести до зрителя: сокрушительные военные годы, когда неукротимые, опытнейшие машины, казалось, сгорали, глотая уходящую жизнь огромными, отчаянными глотками, стремясь в последние мгновения ухватить хоть какой-то глоток, и я, невольно, жадно вдыхал пересохший воздух. Несмотря на все критические замечания, касающиеся Михалкова, у него, как у режиссера, безусловно, есть уникальная черта – способность передавать тончайшие психологические нюансы через обыденные, на первый взгляд, предметы: забытую пуговицу, хрупкую бабочку, потертый телефон или старинный рояль, превращая их в проводники в самую глубину человеческой души. Для этого нужно уметь видеть сквозь страницы сценария, вычленяя не только идеально сыгранные эпизоды, но и саму жизнь, несущую в себе боль, надежду, страх и любовь. И подарить эту жизнь нам, зрителям, с невероятной точностью и глубиной. «Утомленные солнцем 2: Предстояние» – это, прежде всего, не фильм о событиях военных лет, а глубочайшее исследование темы смерти – беспощадной, неизбежной, к которой рано или поздно приходит каждый. И в эти последние, ускользающие мгновения жизни, становились столь важными даже такие мелочи, как ключи от дома, теплая, неизменная весточка из счастливой, но опасной жизни, которая может быть оборвана в любой момент, необратимо и неотвратимо. А для тех, кто сумел выжить, уйти из этой огромной, бесконечной мясорубки, встреча с родными и близкими становлялась самым ценным призом, наградой за страдания и потери, превосходящей любую меркантильную выгоду или безответное богатство, которое может исчезнуть, как дым. В наш век, когда господствует меркантильность, потеря истинных духовных ценностей и всепроникающий нигилизм, «Утомленные солнцем 2: Предстояние» выглядит как никогда актуальным. Он заставляет переосмыслить нашу сегодняшнюю жизнь, поднять забытые жизненные приоритеты на высоту необъятной духовности, заставить задуматься о вечном. Полагаю, любой, кто посмотрел этот фильм, согласится со мной. Все, что я написал, не является попыткой оправдаться в написанной ранее рецензии или способом подхалимажа. Может, это даже не я писал – а моя совесть, сложно сказать.

Я, с непостижимой для многих тягой, вновь и вновь пытался погрузиться в эпическую симфонию тревоги, сотворённую гением Николаем Михалковым – фильм «Утомленные солнцем-2». И каждый мой, казалось бы, благоразумный замысел терп на камне, искрамленный неприятием. Но, поверьте, дело не в скуке или отсутствии захватывающего сюжета – напротив, этот кинематографический опыт обладает поистине трансцендентной мощью, вызывающей физиологические реакции, граничащие с паническим ужасом. Это состояние напоминает острое переживание человека, вырванного из многовекового заточения в лабиринте подземных пещер, внезапно увидевшего первозданный свет солнца – и не успевшего приспособить зрение к столь ослепительному зрелищу. Я ощущал себя подобно голодающему, выросшему на унылом, безвкусном хлебе, внезапно предложенном ему несравненно изысканным и пышным кулинарным пиром. И я интуитивно осознавал, что обрушиться на эту гастрономическую роскошь, не обладая достаточной силой, станет для моего организма невыносимым ударом, грозившим забвением. Поэтому я, с болезненной осторожностью, впускал в себя шедевр, словно ювелира, тщательно подбирающего драгоценные камни – я намеренно отталкивал аппетитные «кусочки» гениальной истории, боясь понести трагические последствия. Возвращение к этому пышному пиру внушало благоговейный ужас – выдержит ли мой мозг подобную перегрузку? Но, несмотря на этот первобытный страх, желание познать эту всепоглощающую историю, порой, становилось почти болезненным. Превозмогая этот благоговейный ужас, я вновь и вновь решал приближаться к финалу, зная, что в конечном итоге это может обернуться для меня непредсказуемым испытанием. И, к счастью, этот путь был пройден – я усвоил каждую деталь, каждую сцену до последней крошки, и, о чудо, остался невредим. Вы, возможно, не поверите, но я плакал, как невинный ребенок, на протяжении нескольких часов – это были слезы чистого восторга, искренней благодарности и, признаюсь, некоторой тревоги. Такое интенсивное эмоциональное переживание заставило меня опасаться, что, избежав смерти во время просмотра, я вполне могу попасть в больницу с тяжелым обезвоживанием. К счастью, рядом оказался солидный запас освежающих напитков. Я даже не буду пытаться в словах передать глубину и масштаб моих ощущений от происходящего на экране. Это, скорее, чем просто кино – это словно прожитые события, наполненные смыслом и переживанием. Творческая гениальность режиссера, словно невидимый щит, не только освещала каждый кадр, но и раскрывала потенциал актеров, изначально не подпуская меня к полному погружению в этот кинематографический мир. И сейчас, с неподдельным трепетом, перемешанным с отголосками первоначального страха, я с нетерпением жду выхода продолжения этого уникального шедевра, осознавая необходимость увеличения запаса жидкостей. А всем остальным зрителям хочу адресовать просьбу – если вы жаждете прикоснуться к подлинному искусству, к совершенству, не упустите возможность увидеть «Утомленные солнцем 2: Предстояние»!

Иногда на решение отправиться в созерцание определенного кинематографического произведения оказывают влияние не только восторженные рецензии и энергичная рекламная кампания, но и, напротив, острые, зачастую весьма критические высказывания. Именно такой импульс потянулся и ко мне – я испытывал настойчивое желание лично оценить, что собой представляет это, казалось бы, не слишком привлекательное зрелище. Полученный результат оказался поистине ошеломляющим, заставляя меня оставаться неподвижным перед экраном на протяжении всего трехчасового хронометража, не позволяя себе ни на миг отвлечься. Я не намерен углубляться в детали отдельных персонажей, не буду настаивать на субъективности каждого зрителя в восприятии отдельных героев. Однако, сам фильм... Я твердо убежден, что эта работа представляет собой вершину отечественного кинематографа, посвященную той трагической войне. В ней не было попыток наглядно демонстрировать противостояние добра и зла, не проводились четкие градации между воюющими сторонами, что, к сожалению, свойственно большинству военных фильмов. «Утомленные солнцем 2: Предстояние» – это не призыв к определенной идеологии, не прославление доблестных подвигов во имя абстрактного всеобщего равенства и торжества революционных идеалов. Это – смерть. Смерть во всей своей неприглядности, пропитанная грязью, кровью и всепоглощающим паническим ужасом: все то, что неминуемо сопровождает военное время. И мирное население не совершает героических поступков, а лишь в испуге пытается удалиться от тех, кто несет им смерть. И фашисты не являются тупыми, одержимыми кровожадностью и ненавистью маньяками, а представляют собой обычных людей, пусть и врагов, но людей, обладающих собственными горестями и радостями. Возможно, зрелище покажется старшему поколению излишне подверженным влиянию Голливуда, и, возможно, они будут в этом не прочь соглашаться – ведь фильм обладает поистине беспрецедентным, новаторским подходом, особенно в контексте нашей страны. И еще несколько слов об актерах – по моему мнению, в данной картине собраны лучшие из лучших. Однако, признаюсь, есть и исключение из правил – сцена с медсестрой Котовой, где ее игра, осуществленная режиссерской внучкой, подкреплена весьма непристойным, откровенно неудачным изображением, в частности, ее фигуры.