Сериал Темный. Великий Лжец / The Dark: The Great Deceiver

Меня поразила глубокая, почти ошеломляющая, красота этого мини-цикла, поданного в форме сериала. Изначальный первый эпизод оказался непростым для восприятия – авторы, казалось, стремились к столь же быстрому и хаотичному наращиванию персонажей, что и вызвало первоначальное замешательство. Однако, последующие эпизоды открыли захватывающую и тонкую ткань повествования, где гениально демонстрировалось, как герои, словно призраки прошлого, возвращаются в нынешнюю реальность, чтобы осознать, как формировались их личности, как зарождались их судьбы. Я с уверенностью и искренней восторженной оценкой, не колеблясь, присуждаю этому произведению – “Тьме” – безграничное признание и высокую оценку. Мир погрузился в состояние абсолютного переворота и анархии. Соединенные Штаты, некогда могущественная нация, теперь представляли собой скорее страну третьего мира, лишенную базовых благ: электричества, медикаментов и, что самое ужасное, испытывающую критический дефицит продовольствия. Христианство, некогда пронизывавшее землю, практически исчезло, оставив лишь осколки веры – небольшие, отчаянно сопротивляющиеся группы последователей, сгорбившиеся в попытке просто выжить до ожидаемого Второго Пришествия. Пастор Питер Брэкстон, воплощение стойкости и духовной силы, возглавляет одну из этих групп и нашел временное убежище в своей скромной, но пропитанной верой церкви, стремясь противостоять надвигающейся "Тьме". Его миссия – не только выжить, но и вести свою общину через неминуемую катастрофу, через бурю, предвещающую конец времен. Подавляющее большинство, включая самого пастора Брэкстона, не осознает, что его церковь, благодаря своим знаниям и хранящимся тайнам, стала одной из самых приоритетных целей, в отношении которых стремится "Тьма". Питер и его небольшой круг "просвещенных", выполняющих роль хранителей секретного знания, имеющего фундаментальное значение для исполнения Пророчества о конце света, ежедневно рискуют всем, чтобы сохранить эту тайну. Их отчаянная борьба за выживание будет являться истинным испытанием их веры, заставляя их делать отчаянные, рискованные шаги, чтобы удержаться в живых, вступая в жесточайший, неконтролируемый бой против надвигающейся тьмы.

Около сорока процентов американского населения, по сути, сохраняют неиспорченное убеждение в неизбежности небесного восхождения, в близкой надвигающейся эвентуальности, когда их души, как по волшебству, будут отброшены в верхние слои атмосферы, а надзирающий за их душевным состоянием дедушка, обросший седой бородой и, несомненно, облаченный в полномочия судебного пристава, будет судить их обличительной дубиной за всякие промахи и отклонения от установленных религиозных норм. Этот, на первый взгляд, комичный анекдотический эпизод, однако, таит в себе глубокий, почти патологический пафос. Подобное ощущение, будто зреет тщательно спланированная и, безусловно, весьма эксцентричная постановка, в которой группа "кашмарных зладеев", представляющих собой, вероятно, костяк определенного консервативного истеблишмента, нацелилась на подавление, а в конечном итоге, на установление господства над, кажущимися им, "просветленными почти святыми верующими". Их реплики, в частности, отчаянное заявление о непоколебимой готовности встать на колени "только перед Господом", сопровождаемые намеком на неминуемую жестокость - двойной дубиной по бастующим, – вызывают не столько благоговейный трепет, сколько осознание нелепости и избыточности подобного драматизма. Признаться, режиссерское решение, воплощенное в этой зарисовке, продемонстрировало полное отсутствие творческого подхода. В целом, продемонстрированная в сериале "Доминион" похожая, но профессионально исполненная версия, подчеркивает, что в данной интерпретации пафос и истеричность героического поведения, просто не соответствуют требуемому уровню драматизма. Недостаточно вставить в повествование элементы перенасищенного пафосом и чрезмерно драматического истеричного спектакля; необходимо добавить элемент своего, оригинального звучания, а не просто повторять устоявшиеся каноны драматического повествования.