Сериал Обломов

В юности, погружаясь в чтение «Обломова» Гончарова, я испытывал преимущественно скуку, при этом, впрочем, я глубоко признавал мастерство Достоевского и продолжал восхищаться его творчеством. Не имело здесь значения, казалось ли мне произведение совершенно не понятным, а скорее, оно открывало глубинные, болезненные аспекты человеческого существования. Однако, просмотр современной интерпретации, призванной раскрыть замысел автора, пробудил во мне чувство глубокой печали и сожаления. Не вызывало ли это зрительного восприятия лишь уныние? Нет, напротив, великолепная актерская игра и напряженный сюжет держали меня в напряжении, предвкушая разгадку финальной интриги. На мой взгляд, всей этой интриге пришел конец, раскрывая трагедию Обломова – человека, несомненно, умного и поэтичного, но не сумевшего найти в жизни истинный смысл, потому что её просто не существовало. Его жизнь, словно затянутая комедия, постепенно разбарошилась, а его страстное стремление к идеалу – к деревне, к музыке, к отсутствию мрачных лиц – оказалось лишь иллюзорным убежищем. Он был настолько оторван от реальности, что его обещания оставались пустыми словами, а попытки изменить себя – безуспешными. Ведь для одних смысл жизни заключался в труде, для других – в самосовершенствовании. Илья Ильич, еще в зрелом возрасте, выражал глубокое разочарование в этой концепции, призывая искать источник силы и энергии для развития государства. Но выбраться из этого застоя ему уже не под силу. Он был заточен в своей усталости и бессилии, и даже сам, порой, не мог надеть обувь. Судьба так довело его до абсурда, и, возможно, смысл его существования заключался лишь в мечтах. Необходимо было создавать новое, но знал ли наш герой, каким именно путем двигаться? Он понимал бессмысленность происходящего, и это, в сущности, было правдой, но не предпринимал никаких действий. Возможно, кто-то делал что-то, но без понимания цели. Эти контрасты и противоположности, в некотором роде, поднимал и Николай Алексеевич Некрасов в «Унынии». Осознание его правоты, в отличие от современников, и понимание, что истину увидят лишь читатели будущего, – это сложная и противоречивая тема. И вопрос о положении дворян и крестьян, о справедливости их взаимоотношений, тоже занимал важное место в его творчестве. Многие критики отмечают неоднозначность Некрасова, его противоречивость – то он народник, то укоряет дворян за их отношение к слугам. На мой взгляд, это объясняется тем, что он понимал, что является воплощением прошлого, он осознавал несправедливость положения крестьян, но не мог изменить ситуацию и винил себя в этом, испытывая глубокое горечь. Он не искал прощения в прошлом, его невозможно было понять и оправдать, он сам себя не прощал и в своих исповедальных произведениях выражал это чувство. Как волк, его винить в его природе нельзя. Так вот, в «Обломе» (в данной интерпретации) тоже поднимается тема «обломовщины» – утраты ориентиров, когда дальнейшее развитие страны невозможно. Илья Ильич был заключен в плену собственных мыслей, он видел конечный результат и считал его достойным, но не находил смысла в самом процессе. Я бы не рекомендовал смотреть «Обломова», уверен, что эта книга уже давно стала частью школьной программы. Но идея о том, что страна оказалась в ловушке, в состоянии пустоты и отсутствия мотивации для деятельности, – вполне рабочая концепция, особенно в контексте прошлого. Это, безусловно, актуально для эпохи написания «Обломова» (с 1847 по 1859 год). Хотя уже к 1860 году отменено было крепостное право, тема «обломовщины» не произвела на меня глубокого впечатления. Это вызвало лишь грусть о русском народе и о его общественных предрассудках.