Сериал Невидимая линия / La línea invisible

**Невидимая грань: Эхо Прошлого** **Серия 1. Вводная симфония упадка** 1960 год. Солнце клонилось к закату над угасающей империей Лопе, чье величие, некогда доминировавшее над миром, уже четыре столетия тихо и неотвратимо угасало. После полутора веков неустанных бунтов, революционных потрясений, кровопролитных гражданских войн – череды трагедий, невообразимых в своей жестокости – последний, болезненно цепляющийся за власть ревизионистский оплот, олицетворение Франко, медленно, но верно, истощал свои силы, словно древний, иссохший дуб. На фоне этого неминуемого краха, словно из пепла, рождалась новая сила – националистическая группировка, еще не оформившаяся в кричащую террористическую организацию, но уже ощущавшая на себе растущую поддержку и влияние. **Герои: Расколотое поколение** В центре повествования – двойственный образ Ичибарьето, воплощающий в себе противоречивый дуализм двух братьев. Хави, словно вырванный из самых темных глубин, пропитанный скорбной, чувственной завистью и неукротимой жаждой справедливости. Его душа, казалось, искала ответа на неразрешимые вопросы, пропитанные болью утраченных идеалов. Хосе, напротив, представлял собой образ светлой, рациональной, разочарованной в мире и, казалось, готовой на жертвы ради высокой цели – он, словно бобр, неустанно копал, надеясь проложить путь к справедливости. И, наконец, этот герой – это целое поколение, зачастую смутно или вовсе забывшее о братских могилах, расстрелянных несогласными, о тех, кого, как они тогда, назвали "другими". Хави, несмотря на свою кажущуюся мрачность, представлял собой исключительную, почти показательную дисциплину – кибернетику. В 1960 году это был еще относительно молодой и весьма многообещающий научный подход, не до конца изученный и недооцененный, но, как вскоре станет ясно, обладающий колоссальным потенциалом – революционным. Несмотря на юный возраст, в очках и за преподавательской партой, в его душе горел неугасимый дух гордости и национального самосознания, что, как он вскоре поймет, выведет его за запретную, невидимую грань. Хосе, старший брат, отличался ответственностью, собранностью, упорством. Он был борцом, но не готовым на жертвы, не желающим бросать себя в омут с головой. Его стремления были сосредоточены на помощи, на сострадании, в отличие от импульсивной ярости брата. Эта разница в мировоззрении будет ставиться под вопрос, приводя к острым столкновениям. И, конечно же, прекрасная девушка Хосе – воплощение идеальной красоты, необходимое для завершения треугольника их взаимоотношений. Она была свободой, которую нужно было отстоять, отвоевать у старших, как символ недостижимых идеалов. **Постпродакшн: Эхо Недавнего** Прошлое, как тень, тянется до наших дней. После череды правых правительств, недавно Испания, словно вырвавшись из объятий увядающего "каудильо", сумела очистить свои святилища от разложившегося трупа, от вековой власти, не имевшей ничего общего с липовым медом. Через сорок пять лет от описываемых событий, у экстремистской группировки ЕТА выпал последний резец, они, словно раскаявшиеся, попросили мира. И так, в итоге, закончилась реальная история этой славной, образованной, но при этом угнетенной молодежи, после череды кровавых эпизодов и, казалось бы, бессмысленных смертей, пораженных, как оказалось, не столько их жестокостью, сколько неуклюжестью и, как следствие, абсурдностью происходящих событий. P.S. Ирония судьбы: увидеть Микки Рурка в рекламе, а не в эпизоде сериала – это, пожалуй, самая странная и беспомощная неловкость.

Для читателей, знакомых с неспешной, созерцательной жизнью испанских Пиренейских гор и с запутанной, порой противоречивой, историей создания дамб, этот роман, безусловно, найдет отклик. Автор, Берджес, предлагает глубокий, проникновенный взгляд на крошечное, но живое сообщество, затерянное в сердце Пиренеев, своего рода микрокосм, с поразительной точностью воспроизводящий сложный спектр социальных противоречий, актуальных для широкого круга человеческих обществ. Личная история главного героя, представляющего собой, скорее, случайного гостя, в моем представлении, ощущается несколько менее значимой, даже – в некоторой степени – вторичной по отношению к живому, насыщенному деталями повествованию о самом городе и его обитателях. Берджес, очевидно, стремился использовать эту локальную историю как фон, как драгоценный контекст, чтобы раскрыть глубинные проблемы, зародившиеся в этих заснеженных ущельях, и, в конечном итоге, дать читателю возможность задуматься о универсальных вопросах человеческого существования и его взаимосвязи с окружающей средой. Эта повесть – не просто рассказ о конкретных людях, а, скорее, философская медитация о природе времени, памяти и человеческой идентичности.