Сериал Убежденный холостяк / Kekkon dekinai otoko

Кувано Шинсуке, человек достигший сорока лет, являлся выдающимся архитектором, чье имя произносили с уважением в профессиональных кругах. Однако, за блестящими проектами, за зданиями, поражающими своей гармоничностью и изяществом, скрывалась поразительная, почти параноидальная отчужденность. Он был, по сути, ярко выраженным социопатом, остро чувствующим неприязнь ко всему обществу, не находящим утешения в человеческом контакте. Его существование было тщательно выстроена вокруг идеала абсолютной самодостаточности, в которой он достиг почти совершенства. Он умело готовил изысканные ужины, нашедший способ обрести истинное расслабление в объятиях мягкого кресла, наслаждался звучанием величественных произведений классической музыки, не испытывая ни малейшего желания обращаться к кому-либо. Его жизнь была заключена в стенах собственного дома, окутанная непроницаемым щитом одиночества. Ни друзья, ни знакомые, ни даже ближайшие соседи не осмеливались стучаться в его дверь, ибо он, с непроницаемым лицом, не давал никаких намеков на возможность встречи, будь то днем или ночью. Но судьба, как известно, любит подкидывать сюрпризы, и рано или позные его тщательно выстроенный мир рухнул. Кувано тяжело заболел, и это вынудило его вынырнуть из долгой, молчаливой изоляции. Милая и доброжелательная соседка, молодая женщина по имени Акира, движимая глубоким сочувствием, решила бросить вызов его замкнутости и предложить свою помощь. Несмотря на первоначальную настороженность и некоторую грубость, произнесенные в ответ, он, словно под влиянием неясной силы, принял предложение о помощи. Вскоре его срочно доставили в больницу, где его ждала доктор Хаясаке Натсуми – еще одна, столь же одинокая духом, но крайне профессиональная медицинская работница. С момента их первой встречи, невольно ощущаемое напряжение начало рассеиваться. Его мысли, привыкшие упорно цепляться за образ Акиры и ее доброты, теперь с тревогой и любопытством обращались к прекрасной доктору, ее спокойному взгляду и умению успокаивающе говорить. Неожиданно для самого себя, Кувано обнаружил, что в его сердце, долгое время обжигаемом холодом неприязни, промелькнула искра. Однако, сможет ли он, изменив свою столь глубоко укоренившуюся жизненную философию, отбросить броню отчужденности и, возможно, позволить себе ощутить теплую, человеческую близость? Этот вопрос, словно тончайшая нить, держала его в нерешительности, предвещая, возможно, самые сложные и интересные перемены в его жизни.